Сив-Сив точит лезвие пики. Назавтра все собрались на лежбище моржей, на покол. Весь сентябрь никто не ходил в море. Моржей совсем не добыли. Ветер-северяк дул целый месяц, и такой сильный, что даже по поселку трудно было пройти. В общем-то привычное дело для чукотской осени, но все-таки жители с надеждой ждали скорейшего улучшения погоды. Ведь если ветер пригонит к берегу льды из океана, то моржи уйдут с лежбища и покол не состоится. А это грозит поселку голодной зимой. Будут голодать люди, нечем будет кормить песцов на звероферме и ездовых собак. Зимой на голодных собаках далеко не уедешь, как следует, не поохотишься. Собаки будут мерзнуть на охоте во время долгих ожиданий зверя, худеть и болеть.
Сив-Сиву завтра нужна острая пика. На поколе точить будет некогда. Надо хорошенько подготовиться, проверить все снаряжение. Сив-Сив вспомнил совхозные поколы прошлых лет, когда песцов на ферме было много и моржей требовалось много. План… А вот раньше все было иначе. Старики умели тихонько подкрасться к спящим моржам с края лежбища, заколоть ближайшего острой пикой прямо в сердце одним ударом, так, что другие моржи-соседи и не замечали потери. Затем делали надрез в ласте, привязывали длинный лахтачий ремень и без лишнего шума перекатывали моржа в сторонку, где неторопливо разделывали. Так за день, и не выходя в море, без шума добывали моржей – столько, сколько необходимо. Тушу, не снимая шкуры, разделывали на три-четыре большие части, удаляли внутренности. По краю куска резали длинную полосу кожи в виде ремня, но до конца ее не отрезали. Теперь самое время подправить на галечном камушке кончик лезвия ножа, потому что предстоит много раз проткнуть толстую моржовую шкуру, сделав ряд отверстий, как для шнуровки ботинок. После этого весь кусок сшивали по краю так, чтобы жир и мясо оказались внутри и без доступа воздуха.
Готовые рулеты укладывали в мясную яму с водой или без воды, закрывали от собак и диких зверей китовыми ребрами, дерном, камнями. Там оставляли примерно на полгода. А за это время с мясом в яме происходили удивительные превращения, вроде тех, что происходят с долго созревающим сыром.
Пока еще сентябрь, и температура не опускается ниже нуля, в рулете идет процесс ферментизации и частичного расщепления белка, а витамины, которые зимой так необходимы людям и животным, сохраняются. Рулет превращается в копальхен и приобретает специфический вкус и запах.
К концу октября ночные заморозки почти полностью остановят эти процессы и рулет совсем промерзнет. Так он будет лежать до декабря–января, когда его уже можно подавать на стол, вполне сохраняясь и до весны. Зимой это лучшее питание и для людей, и для ездовых собак. 200–300 граммов копальхена вполне достаточно человеку на целый день, чтобы быть сытым, сильным, не мерзнуть, не замечать усталости. После приема такой пищи становится жарко, рукавицы и шапка кажутся лишними, и на ветру, морозе, в ледяной воде руки уже не стынут, а собаки, которых кормят вечером после работы, спокойно спят всю ночь в снегу, а часто и совсем под снегом в пургу.
Многие первые научные экспедиции были вынуждены зимовать в Арктике. Запасы привычного европейского питания кончались, люди начинали страдать от цинги. Брезгливость к незнакомому запаху и виду копальхена многим из них не позволяла попробовать то, что веками спасало от этой болезни коренных жителей Арктики.
…Сив-Сив закончил точить пику и открыл тетрадку с записями о добытых за лето морских животных. Их было немного, и по разрешительному документу рыбинспекции – лимиту – еще можно добыть более ста моржей, а зима, считай, уже на носу. В таких жестких условиях завтра, наверное, будет не до дедовского способа охоты.
Когда в конце 80-х начались новые веяния в экономике страны, несколько сильных и независимых охотников Инчоунского отделения совхоза «Герой Труда» уволились и организовали свой кооператив морзверобоев «Унпенер». Председателем кооператива выбрали Сив-Сива. Сначала было трудно, совхоз не спешил делиться имуществом, многое приходилось доставать самим. Отремонтировали старый вельбот, построили кожаную байдару, отладили видавшие виды лодочные моторы «Вихрь». Гарпуны, поплавки пых-пыхи, пики и так всегда были личным снаряжением. В совхозной оружейке брали на время охоты разбитые карабины СКС. Патроны выменивали у военных за моржовые клыки.
Оформлял все необходимые для кооператива документы Тототто, который давно уже был связан с бумажной работой, жил и в райцентре Лаврентия, и в столице округа Анадыре, часто бывал в Москве, а сам из этих мест, из несуществующего уже поселка Чегитун на побережье Ледовитого океана. Это место и сейчас богато красной рыбой и пушным зверем. Теперь здесь только несколько восстановленных домиков – база кооператива «Унпенер», что по-чукотски означает «Полярная звезда». Лежбище моржей как раз и находится примерно посередине между Инчоуном и Чегитуном.
Еще недавно старик Пинеуги собирал всех охотников поселка в совхозной конторе. Он определял по своим собственным приметам, стихнет ли ветер. Другие старики подтверждали его прогноз.
Пинеуги был самым уважаемым человеком в Инчоуне, главой администрации поселка. Несколько лет назад довелось ему сыграть роль в короткометражном фильме киностудии «Центрнаучфильм» об истории освоения этих мест.
…На общем собрании решили выезжать до рассвета. В совхозе есть трактор и грузовая машина. До лежбища километров двадцать. Сперва на грузовике поедут все охотники с пиками, человек двадцать пять, и сразу начнут покол. Следом трактор потянет сани-волокушу по морской гальке. На санях туда уедет все трудоспособное население Инчоуна, ведь предстоит разделывать много моржей.
Раннее утро. Ветер действительно стих. Мы с приятелем едва успеваем прыгнуть на борт отъезжающей техники. Ждать бы никто не стал. Рядом сидят суровые молчаливые люди. Кто курит, кто поглядывает в сторону моря, привычно высматривая морскую живность, кто-то смотрит в сторону тундры, разгадывая следы земных животных на свежем тонком снегу. Все сосредоточены. Пологий морской берег заканчивается, впереди показались невысокие сопки с земляными обрывами к морю. Сам берег усыпан крупными валунами, хорошенько обработанными морским прибоем. Сейчас волн почти нет, море успокаивается. Над камнями заметен странный туман. Машина остановилась. Все спрыгнули и с пиками наперевес крадучись двинулись вперед, заходя со стороны тундры к обрыву. Так вот что это был за туман! Дыхание нескольких сотен моржей!
Крайние моржи заметили приближающуюся группу людей, приподнялись, стали волноваться, задирать вверх головы, ударять клыками спящих соседей. Охотники, увидев, что обнаружены, в полный рост бросились в атаку. Моржи разом поднялись и дружно двинулись в воду. Только крайние животные развернулись навстречу нападавшим, делая резкие выпады и угрожающие движения клыками. Но охотники легко доставали их своими длинными орудиями. Двухметровое древко пики заканчивалось полуметровым нетолстым железным стержнем с выкованным длиной в пол-ладони лезвием в форме лепестка. Опытный охотник знал точно, куда бить, делал один удар в сердце и, быстро двинув лезвием туда-сюда внутри тела, вынимал пику. Морж падал как подкошенный. Охотник смело подходил к следующему моржу, делал очередное уверенное движение, морж падал.
У молодых мужчин, впервые пробовавших свои силы в этом промысле, сразу так ловко не получалось. Они били пикой по нескольку раз, а морж не падал, продолжая яростно обороняться. У некоторых, поленившихся хорошо подготовиться, тупые лезвия не пробивали шкуру, и железные стержни гнулись. Один парень боязливо тыкал свою жертву в ласт, пока морж неуклюже убегал.
Часть моржей уже сошла в море, но никто не уплывал далеко. Над полем битвы стоял пар от дыхания разгоряченных животных, и гул их голосов сливался в сплошной рокот. Задние ряды отступавших падали, и последние моржи уже не поворачивались, устремляясь к спасительной полосе прибоя. Но и в этом положении со спины старшие охотники продолжали бить точно в сердце. Эти полчаса азартной охоты были кульминацией целого месяца томительного ожидания и подготовки. Русская пословица про урожай говорит, что «неделя год кормит», а здесь мы видели сбор чукотского «урожая», больше сотни моржей – достаточно для всего поселка на зиму до первой майской охоты.
Подъехал трактор с женщинами, детьми и стариками. Охота остановилась. Весь берег был усеян тушами моржей, а прибойная полоса окрасилась красным цветом. Мужчины отложили в сторону пики, достали ножи и, подправив острие на первом попавшемся камушке, стали делать по два надреза в хвостовом ласте, укрепляя там короткие крепкие деревяшки – куски плавника, найденные тут же, на берегу. Теперь за них можно было цеплять тракторный трос и оттаскивать туши с лежбища к месту разделки неподалеку.
Вместе с охотниками вновь прибывшие дружно взялись за работу. Тем временем раненые моржи продолжали умирать в море и их прибоем выбрасывало на берег. Трактор совершал челночные поездки с прицепленными двумя-тремя моржами сразу, и, когда примерно часа через три эта работа была закончена, Сив-Сив подсчитал результат: 108 моржей. А ведь весь покол длился чуть больше 20 минут. Теперь надо было скорее вскрыть все туши, чтобы мясо не «сгорело», и тогда уже можно не спеша продолжать разделку столько, сколько потребуется.