Миниатюрные ножницы не отрываются от сложенного вдвое листа цветной бумаги. На нем нет нанесенного карандашом узора. Руки нанайской художницы Людмилы Пассар помнят пластический код линий, выработанный ее предками. Не ножницы, а специальный женский нож, прижатый рукояткой к подбородку, скользил по рыбьей коже или бересте, выкраивая из них… нет, не узоры, – символы картины мира.
«Маска» зарождения родов Бельды и Ахтанка

Осью мироздания в ней высилось некое мифическое древо душ. Души нерожденных детей становились птенцами-чока, ждущими своего земного рождения. Диск солнца магическим оберегом возносился над кроной древа. Два мудура, два добрых дракона, самец и самка, симметрично витали возле светила, высматривая сверху зло, чтобы обрушиться на него огненной мощью справедливого суда. Земной ипостасью солнечных драконов стал Амур.
Сколь космично, масштабно было мышление людей, увидевших в вечном движении великой реки, в ее плавных изгибах, в щедром и грозном характере – синее, гладкое, нескончаемое тело мудура. В устье покоилась его голова – мео, и это место считали священным, почитали. Люди говорили реке, дереву, птице, зверю: ты и я, мы одной крови, – среди них искали своих прародителей…
В текстах легенд, соединенных вместе, виделось единое эпическое начало. Сюжеты напоминали те, что были выбиты в неолитические времена на базальтах возле нанайского села Сикачи-Алян. Там птицы с крестом на груди, жертвенные лоси, личины, похожие на черепа, на лица обезьян, тигров, или на ритуальные маски шаманов…
«Маска» зарождения рода Самар

Как родственны им работы Людмилы Пассар – из бумаги ли, из ровдуги, рыбьей кожи, бересты. Вглядитесь в тончайшую вязь одного из них – о происхождении рода Самар. Пара могучих птиц, остроглазых коршунов в центре. Они готовы к созиданию. Их силуэты скорее символичны, чем реальны. Гибкие, точно лекала, тела соболей прорастают упругими завитками трав. Травы – напряженными дугами рыб. Из этой единой завязи возникает символический лик рода. Так проступают и таинственные личины неолита на камнях Сикачи-Аляна. Из черных базальтов, как из тьмы тысячелетий.
Пластика декоративных композиций нанайской художницы безупречно национальна. Это попытка понять первосмысл старинного орнамента. Ее не привлекает формальная красивость композиций. Прикасаясь ножницами к материалу, Людмила заново творит поэтический мир своих предков, рассыпанный в изустных легендах, спрятавшийся в узорах халатов, старой утвари.
Нелегко в конце XX века собрать подробности древнего мира. Слишком давно рождены мифы о древах нанайских родов, чтобы не поредела их листва. Людмила старается отыскать хотя бы ее очертания. Надо понять, как билось в наивном и мудром вымысле вечное стремление человека угадать смысл изначального – жизни и смерти.
Со временем цветную бумагу художница заменила традиционными материалами: рыбья кожа, ровдуга, береста. В национальном быту из рыбьей кожи выклеивали халаты и обувь.
Из ровдуги шили сумки, из бересты – разнообразные по форме и назначению коробки-куркэ. И на одежду, и на утварь наносили орнаменты, в каждой линии которых таился шифр к познанию глубин мироздания. Не карандашом, не кисточкой орнаментировали бытовые предметы – с помощью специального женского ножа. Им либо оставляли на бересте глубокое тиснение, либо вырезали узоры – письмена.
Какова же родословная этого магического искусства, охраняющего, оберегающего человека от влияния невидимых злых сил? Наиболее достоверно отвечает на этот вопрос фольклор. В арсенале замечательной нанайской сказительницы Дачи Удинкан была сказка о злом духе Дунзул-мапа. Собака-вачиан спасала от него ребятишек – брата и сестру. А когда набралась сил, чтобы биться со злодеем, велела детям:
– Достаньте мне бересту-тало.
Принесли они бересту, расстелили перед собакой. Вынула она уголь из печки, стала на бересте рисовать. Себя нарисовала и страшилище Дунзул-мапа. Вырезала рисунокдурун, отдала детям:
– Смотрите на них, глаз не отрывайте, когда я на битву с Дунзул-мапа уйду. Если у меня на дурун кровь выступит, значит, ранена я. На теплое место мое изображение положите, рану перевязывайте. Если у врага моего кровь появится, бросьте его дурун на золу, ближе к огню держите…
Древняя сказка донесла до нас также истоки искусства амурского силуэта и первородное отношение человека (собака в конце сказки обернется женщиной) к нарисованной им линии – магическому инструменту, который способен влиять на события.